Если первые два одинаковых убийства могли еще пройти незамеченными в общей массе преступлений, то третье давало уже повод для газетной сенсации. Получалась целая серия нераскрытых и ужасных, а потому особенно щекочущих нервы убийств.

Первой жертвой душителя была 55-летняя Анна Слезерс. В четверг, 14 июня 1962 года она была найдена мертвой в собственной квартире на Гэйнсбороу-стрит, 77, где жила одиноко и замкнуто с тех пор, как рассталась со своим 25-летним сыном Юрисом, с которым у нее происходили постоянные ссоры.

Как оказалось позднее, в тот вечер Юрис должен был навестить свою мать, чтобы окончательно договориться о разделе совместно нажитого имущества.

Все дальнейшее известно только с его слов. Юрис утверждал, что в тот вечер около 19 часов он на своем купленном в рассрочку подержанном автомобиле подъехал к дому матери, поднялся на третий этаж и постучал в дверь. Ответа не последовало. Раздосадованный отсутствием матери, о встрече с которой он условился заранее, Юрис снова вышел на улицу и, сев в машину, стал наблюдать за подъездом. Тут он заметил, что к дому приставлена лестница.

Прошло еще четверть часа. В 19 часов 45 минут Юрис опять поднялся и постучал в квартиру, а когда и на этот раз никто не отозвался, отошел на несколько шагов и затем с разгона высадил дверь плечом. В обеих комнатах царил беспорядок: двери шкафов были раскрыты, ящики комодов выдвинуты, повсюду как попало валялись вещи. Все это вызвало у Юриса подозрение, что в отсутствие матери в квартиру по приставной лестнице забрался, вор, который в поисках денег и драгоценностей перевернул все вверх дном.

Мать Юрис нашел на пороге двери из кухни в ванную. На ней был только голубой домашний халат, полы которого распахнулись обнажая ноги и низ живота. Пояс халата был затянут у нее на шее. Женщина была мертва.

Юрис позвонил в полицию и сообщил, что мать покончила с собой, повесившись на дверной ручке. Через пять минут после сообщения прибыл полицейский патруль, которому молодой человек попытался объяснить мотивы этого шага: "Мы давно уже с нею не ладили, поэтому я три недели назад и переехал отсюда. Сегодня я хотел договориться с нею, чтобы она отдала мне ту мебель, за которую я сам платил. Должно быть, она так из-за этого расстроилась, что решила покончить с собой. Я считаю, что она сделала это с единственной целью - досадить мне, чтобы меня обвинили, будто это я довел ее до самоубийства!"

Однако инспектор Меллон имел свое мнение о происшедшем, которое и поспешил высказать: "Это не самоубийство. Женщина задушена, а возможно и изнасилована!"

Полицейские пришли к выводу, что ограбление и изнасилование были имитированы, а в убийстве Анны Слезерс следует винить ни кого иного, как Юриса Слезерса. Инспектор Меллон без обиняков бросил ему прямо в лицо: "Говорите что хотите, а только вы-то и убили вашу мать. Вы задушили ее, потому что она не отдала вам вашу мебель. А беспорядок в квартире, положение трупа, одежда - все это лишь инсценировка с целью ввести нас в заблуждение".

Юриса Слезерса подвергли многочасовому изматывающему перекрестному допросу. Он сидел на кушетке, вымотанный до основания. Силы его явно были уже на пределе, однако он вовсе не намерен был в чем-либо сознаваться и только жалобно, почти нечленораздельно причитал: "Это не я...

Ведь она моя родная мать... Я не стал бы убивать ее... Это не я..."

Юрис был арестован по - подозрению в убийстве, однако уже в понедельник, 18 июня, комиссия по расследованию убийств вынуждена была его отпустить. Одни подозрения не позволяли дольше держать его под арестом, а доказательств того, что он убийца, не было.

Однако для сотрудников комиссии, как и для обитателей дома ©77 по Гэйнсбороу-стрит, Юрис оставался единственным подозреваемым.

Продолжалось это до 30 июня, когда к концу этого субботнего дня всего в нескольких милях от Гэйнсбороу-стрит было обнаружено второе убийство. На пороге своей спальни, одетая, как и Анна Слезерс, в один лишь халат, лежала 68-летняя медицинская сестра Нина Нихолье. Здесь и нашел ее привратник Томас Брюс. Шею убитой стягивала петля, сделанная из пары нейлоновых чулок. Все шкафы были раскрыты настежь, все перерыто и перевернуто.

Прибывшие на место преступления сотрудники инспектора Меллона констатировали, что убийство Нины Нихольс как две капли воды похоже на убийство Анны Слезерс. Тогда и зародилась гипотеза: если убийцей Анны Слезерс все-таки был ее сын, он мог специально убить и Нину Нихольс, чтобы этим вторым убийством полностью снять с себя подозрение в первом.

Но эта гипотеза продержалась только два дня. Уже в ближайший понедельник, 2 июля, вечерняя газета известила о третьем убийстве. В предместье Бостона Линне жильцы дома © 73 по Ньюхолл-стрит потребовали, чтобы привратник открыл своим ключом дверь квартиры 65-летней Эллен Блэйк, так как с субботнего вечера старую даму никто не видел и соседи опасались, не стряслось ли чего-нибудь с ней.

Миссис Блэйк лежала задушенная в своей постели. На ней была только пижама. Шею обвивал затянутый узлом на затылке нейлоновый чулок. Место преступления выглядело так же, как и в двух предыдущих случаях.

После этого газеты затрубили о "бостонском душителе" и серии нераскрытых преступлений, подробно описывая их на своих страницах. Газетная сенсация состоялась, но опытные криминалисты всеми силами пытались сдержать шквал интереса прессы к убийствам, ведь они знали: за этим последует целая волна аналогичных преступлений. Ничто так не способствует претворению в жизнь преступных наклонностей, как подымаемый газетами шум вокруг уже совершенных правонарушений.

Опасения криминалистов и на этот раз не замедлили оправдаться. Теперь зверские убийства женщин последовали чередой. Газеты, раздувая сенсацию, не упускали в своих отчетах ни единой детали, давая таким образом подробные письменные указания о способе совершения убийств!

28 июля 85-летняя Мэри Муллен, 19 августа 75-летняя Ида Ирга и 20 августа 67-летняя Джейн Сюлливан были найдены задушенными в своих квартирах. 5 декабря 1962 года, всего в двух кварталах от места первого преступления была убита в своей квартире 20-летняя студентка-негритянка Софи Кларк. Зашедшая к ней сокурсница нашла ее лежащей на полу и задушенной тремя врезавшимися глубоко в тело нейлоновыми чулками. Под подбородком концы чулок были затянуты тугим узлом. Софи Кларк была изнасилована. Место преступления выглядело так же, как при ранее совершенных убийствах старух.

В канун Нового года жертвой стала 23-летняя привлекательная секретарша Патриция Бизетт, 8 мая 1963 года- ее ровесница студентка Беверли Сэменс, 8 сентября - 58-летняя Эвелин Корбин, 23 ноября, в день, когда вся Америка провожала в последний путь своего убитого президента Кеннеди - 23-летняя студентка художественного института Джоанна Графф и, наконец, 4 января 1964 года - 19-летняя Мэри Сюлливан.

Убийство Мэри Сюлливан было последним в этой серии преступлений. Специальная комиссия в составе 40 человек, возглавленная бывшим сотрудником ФБР Эндрю Туни, могла спокойно заняться обработкой и анализом материалов, относящихся к прежде совершенным убийствам, так как серия чудовищных преступлений окончилась так же внезапно, как и началась. Однако действия новой комиссии оказались столь же безрезультатными, как и мероприятия местной полиции. Спустя шесть месяцев специальная комиссия была распущена.

Дело о "бостонском душителе" сдали в архив.

Но с роспуском специальной комиссии расследование серии зверских убийств женщин в Бостоне не закончилось. Продолжение последовало в феврале 1965 года, когда "бостонским душителем" занялся 32-летний Ли Бэйли, одна из самых ярких "звезд" американской адвокатуры. В его портфеле лежала тоненькая папка, на которой было написано: "Альберт де Сальво, монтёр по отопительным системам, 29 лет, женат, двое детей, живет с семьей в Мальдене, Флоренс-стрйт, 11. Обвиняется в грабеже, нарушении неприкосновенности жилищ и оскорблении личности".

Оказывается, за четыре года этот человек под предлогом ремонта водопровода или отопительной системы посетил 400 женщин. Приходил он обычно в первой половине дня, когда они были дома одни. Во время работы он заводил непринужденный разговор и между прочим заявлял, что он работает по совместительству агентом фирмы, которой требуются манекенщицы. Женщинам он говорил, что у вас, дескать, как раз подходящая для такого дела фигура, так почему бы вам не подработать? У нас платят 40 долларов в час.

Большинство женщин, соблазненные таким предложением, позволяли мнимому агенту снять мерку с их фигуры. Записав все размеры, тот исчезал, не причинив никакого вреда. Только впоследствии, так как от фирмы никаких извещений не поступало, женщины начинали догадываться, что имели дело с обманщиком. Лишь один единственный раз, 27 октября 1964 года, спустя 9 месяцев после последнего совершенного "душителем" убийства, де Сальво не ограничился безобидным обманом, а стащил из открытой сумочки хозяйки 100 долларов. Женщина, однако, заметила это и принялась звать на помощь. Тогда де Сальво схватил ее, зажал ей рот и привязал ее простынями к кровати.

Стоило де Сальво выскочить за дверь, женщина подняла крик, и сбежавшиеся жильцы дома успели догнать и схватить его. Конечно, уголовная полиция первым делом проверила, не он ли является тем самым разыскиваемым преступником, но уже очень вскоре это подозрение полностью отпало. Де Сальво предъявили обвинение только в грабеже, нарушении неприкосновенности жилищ и оскорблении личности действием.

Когда жена де Сальво отказалась от него и сообщила, что требует развода, его поведение резко изменилось. Узнав от сокамерников, что если суд признает его невменяемым, жена не сможет с ним развестись: правонарушения, совершенные в болезненном состоянии, не могут служить поводом для развода, Альберт де Сальво стал разыгрывать сумасшедшего. Тюремный врач, поверив ему, перевел его для обследования в "Бриджуотер". Там-то он стал выдавать себя за "бостонского душителя".

Ли Бэйли в течение нескольких недель многократно подолгу беседовал с Альбертом де Сальво в психиатрической больнице "Бриджуотер", а потом сообщил жене де Сальво, что ее муж. и есть тот самый "бостонский душитель". При этом адвокат настаивал: "В ваших собственных интересах и в интересах ваших детей вы должны сегодня же покинуть дом вашей сестры и укрыться где-нибудь в Америке под чужим именем, потому что в ближайшие недели журналисты и репортеры днем и ночью будут разыскивать вас, чтобы, получить ваши фото и взять у вас интервью. Ваш муж и есть тот самый "бостонский душитель". Он признался мне в этом уже давно, а сейчас не осталось больше никаких сомнений. Для вас это, конечно, ужасный удар, но, может быть, некоторым утешением вам послужат мои заверения в том, что он не преступник, а больной".

Когда Бэйли появился в отделе по расследованию убийств, при нем был магнитофон и целая груда, кассет с показаниями "бостонского душителя". Адвокат продолжал пока скрывать имя преступника от сотрудников отдела по расследованию убийств, то и дело меняя на магнитофоне скорости, чтобы кто-нибудь из присутствующих не узнал случайно голоса говорившего. Для этого имелась своя причина: Вэйли требовал гарантий в том, что его доверитель будет признан невменяемым.

Признания "душителя" заканчивались словами: "Я должен был совершить эти убийства не по собственной воле, а потому что какая-то внутренняя, непонятная мне самому сила толкала меня на них. Я знаю, что я болен и до конца жизни не смогу больше вернуться в этот прекрасный мир. Но я хочу приложить все силы к тому, чтобы врачам и другим специалистам стала ясна моя болезнь, чтобы такое никогда больше не могло повториться и чтобы дети мои не стыдились своего отца. Я думаю, что если смогу таким образом внести свой вклад в науку на пользу человечеству, значит, жертвы мои, быть может, погибли все-таки не совсем напрасно".

Бэйли назвал властям и представителям печати имя де Сальво только после того, как прокурор Бостона Боттомли, прослушав анонимную магнитофонную запись, объявил: "Я считаю все это трагедией. Я не могу подобрать другого слова. Это случилось, и не в наших силах изменить случившееся. Но я приложу все усилия к тому, чтобы медицинское заключение способствовало реабилитации человеческого общества, к которому принадлежит ведь и убийца".

Пока психиатры, неврологи, антропологи изучали феномен Альберта де Сальво, стремясь постичь душу и мозг предполагаемого многократного убийцы, в июне 1966 года в свет вышла на четырехстах страницах биография-бестселлер "Бостонский душитель". Эта книга была разрекламирована как единственный в своем роде документ, дающий представление о преступности в Америке. К Рождеству 1966 года она разошлась в 4,5 миллиона экземпляров.

Процесс против Альберта де Сальво начался в середине января 1967 года и закончился шокировавшим американцев выводом: "Де Сальво не является "бостонским душителем"!

Выдававший себя за маньяка и убийцу мелкий преступник был приговорен к пожизненному содержанию в психиатрической больнице.